В преддверии семинара о природе человеческой агрессии, который состоится 29 октября в Петербурге, профессор Сергей Ениколопов рассказал, откуда берутся общественные страхи, от чего зависит уровень насилия, и как формируется образ врага.

— Агрессия и насилие — это синонимы?
— Агрессивное поведение— это нанесение абстрактного вреда какому-либо объекту или субъекту. А насилие — это использование силы. В правовом поле слова «агрессия» вообще не существует, оно закрепилась у биологов и психологов. Где-то эти понятия совпадают, но есть агрессия без насилия, а есть насилие без агрессии.

Например, воспитание является насилием, но не агрессией, потому что делается во благо: заставляет человека учить язык, играть на музыкальных инструментах и так далее. Общество значительно острее реагирует именно на проявление насилия, нежели агрессии. Ученые тоже отслеживают повышение или понижение насильственных преступлений.

— Как за последние 50 лет менялась динамика насилия в обществе?
— Бешенный, фантастический рост был в 90-е годы, сейчас идет постепенное снижение. Насилие уменьшается, когда люди живут лучше, но не просто финансово лучше, а по социальному мироощущению в целом. Например, в конце 60-х ситуация была лучше, но официальной статистики преступлений того периода нет, она была закрыта. В 70­-80-х количество насильственных преступлений постепенно росло, а в период с конца 80-х до конца 90-х уровень насилия зашкаливал. С начала 2000-х наблюдается уменьшение, причем и официальное, и неофициальное. Мы все это чувствуем.

— Какие факторы, помимо финансового благополучия, влияют на снижение уровня насилия в обществе?
— Важны ощущения безопасности, социальной справедливости, уверенности в завтрашнем дне — нескучная стабильность, без застоя. Скучная стабильность тоже приводит в вспышкам насилия — то, что мы периодически видим в Европе.

— Может ли государство управлять вспышками насилия и как-то использовать в собственных целях?
— Оно может пытаться, например, предлагая образ врага, но суммарно оно ничего не может сделать. Какая связь между государством и «черными риелторами»? Какая связь между государством и безобразным отношением к людям на дорогах? А ведь это тоже проявление агрессии.

Государство мы представляем как единого монстра, а на самом деле на любом историческом этапе параллельно идет множество сложных процессов. Если посмотреть российскую историю 1914-1917-х годов, видно, что одной из антимонархических сил было Главное артиллерийское управление — самые яйцеголовые генералы, как у нас сейчас ракетчики. Они были твердо уверены, что все окружение царя — это собрание идиотов. Так что лодку раскачивали не только большевики, но и некоторые дворяне и военные, потому что были уверены: чтобы Россия вышла из кризиса, надо что-то делать. То же самое происходило с любым другим государством. У Тельмана были боевые отряды и у Гитлера были боевые отряды. Тельман проиграл, поэтому мы о них не говорим, а штурмовиков Рема мы обсуждать готовы. Мы плохо знаем историю. Когда мы не знаем истинных мотивов, мы делаем неправильные выводы. Раньше казалось, что чеченская война — это условно Дудаев против Ельцина, потом появляется информация о гигантской роли Березовского, о том, кто был заинтересован в этой войне. Как только мы начинаем это понимать, выясняется, что нет никакой схемы, по которой действует власть. Она может только пыхтеть, пытаться что-то сделать.

— Тем не менее, государство может «предложить врага». В каких случаях это происходит и зачем?
— Как правило, это происходит, когда требуется мобилизация сил, требуется собрать кого-то против чего-то. Кого государство, как правило, предлагает в качестве врага? История показывает, что мусульман, евреев. Если вспомнить Германию, то там евреев предложили в качестве врага намного раньше, чем Гитлер пришел к власти, опираясь на это он власть и получил.

— А если говорить о современной России, обществу навязывают кого-то в качестве объекта для ненависти?
— У нас сейчас по-настоящему врага никто не обозначил. Есть некий мистический Запад — но это же очень неконкретное понятие. В нем каждый находит свое: есть те, кто верит, что страну поработили евреи, такие люди были и до 1917 года. Это мистическое убеждение непрерывно. Если говорить о Западе, то отношение к нему как к врагу тоже непрерывно. Англия — всегда воспринималась как враг России. В школе не акцентировали внимания на том, что Крымская война — это англо-французское вторжение, но это же не значит, что его не было. Для людей того общества врагами были Англия и Франция.

— Эти мистические убеждения как-то трансформируются, передаются из поколения в поколение?
— Я уверен, что большая часть негатива, которую транслируют сейчас американцы, во многом связана с тем, что у власти сегодня поколение людей, которые в 50-60-е годы были напуганы атомной войной с Советским Союзом. Многие из моих американских коллег рассказывали, как в школе серьезно прятались под столами. Мы к урокам гражданской обороны относились со смехом, а для американцев это было серьезно. Естественно возникает бессознательный страх.

— То есть враг — это часто понятие, на формирование которого нужно время?
— Если анализировать образ врага во время войн, то его всегда изображали каким-то гнусным животным: крысой, тараканом, пауком — тем, чего мы боимся изначально. Это обращение к древним страхам, на основе которых возникают социальные эмоции. Манипуляция общественным сознанием в этом случае — обращение к эмоциям, отвращение — одна из самых мощных.

— Можно ли использовать просвещение в качестве оружия против иррационального страха?
— Безусловно, но только если общество этого захочет. Многие считают, что если научился читать Донцову – уже просвещенный. Человек должен размышлять над Достоевским, Толстым, Чаадаевым — это не просто просвещение, это желание думать.

«Открытый семинар» Сергея Ениколопова пройдет в Санкт-Петербурге 29 октября. Для посещения мероприятия мы просим вас пройти регистрацию.