Смелость трусливых и сила слабых

Писатель Людмила Улицкая прочла первую региональную «Открытую лекцию» в Калининграде, проводимую при поддержке проекта «Открытая Россия».

Минут за двадцать до начала «Открытой лекции» Людмилы Улицкой, озаглавленной «Маленький человек меняет большую историю» у входа в деловой центр Рыбной деревни появился неравнодушный гражданин средних лет. Глядя перед собой, он попеременно поднимал плакаты «Лекция Улицкой» и «Позор 5-й колонне», невольно облегчая поклонникам Улицкой поиск пути в зрительный зал (заготовленный организаторами указатель постоянно сносил внезапно поднявшийся ветер).

«А где мой оппонент?», — первым делом поинтересовалась Улицкая, войдя в переполненный зал — «пустите его, пожалуйста!»

«Он отказался подниматься», — ответила лектору автор проекта «Открытая лекция» Катерина Гордеева, — «сказал, что ему неинтересна тема». «Что ж, так всегда, увы», — вздохнула Улицкая. И, как будто напоминая самой себе, произнесла вслух название лекции: «Маленький человек меняет большую историю». Скрипнула входная дверь. И один за другим вошли несколько человек, занявшие последние свободные места в зале.

Несмотря на посвящение Наталье Горбаневской «Открытая лекция» Людмилы Улицкой не стала вечером памяти ее подруги, поэта и диссидента. Хотя тема диссидентства стала настоящим хребтом выступления: оказалось, разговор о том, как жили, чем дышали и за что боролись неравнодушные люди в СССР 60х-80х сегодня более чем актуален.

Выяснилось, что истоками диссидентства Улицкая, лично знакомая со многими несогласными той эпохи, интересовалась давно. И сформулировала собственное антропологическое объяснение мотивов людей, находивших в себе силы противостоять советской власти: «Я думаю, что первые диссиденты, по крайней мере, старшее их поколение, — это люди, которые воевали, которые видели в Европу, которые видели, что бывает, что может быть другая жизнь. Вернувшись с той страшной войны победителями, они полагали, что сейчас будет счастье. А его не было».

Вкратце напомнив собравшимся непарадную послевоенную историю СССР (возобновление репрессий, переселения народов, избавление от инвалидов в крупных городах и т. д.), Улицкая резюмировала: «Диссиденты, конечно, выросли из послевоенного ожидания, что сейчас все будет правильное и нормальное. А этого не случилось».

Не дав опомниться залу, писатель тут же перекинула мостик на день сегодняшний: «Знаете, у меня пару лет назад вышла книжка о поколении конца 40-х („Детство 45-53“, сборник писем и дневников тех, чье детство пришлось на эти годы прим. ред). И там подзаголовок: „А завтра наступит счастье“. Тяжелейшее время было: только кончилась война, безотцовщина, голод… Но ощущение надежды не покидало.

То как сегодня живет Россия — мы живем в полном шоколаде. Мы живем роскошно, по сравнению с тем, как жили люди в послевоенное время. Вот если через какое-то количество лет соберут такую же книжку о сегодняшнем времени, то подзаголовок будет другой. Не то, что завтра не будет счастья, а завтра будет что-то плохое, непоправимое». Зал согласно закивал.

Сопоставление диссидентского движения и оппозиции нынешнего времени, сравнение эпох и умозрительные рассуждения о том, как могла бы сложиться история, если бы «поколение Болотной» лучше знало историю диссдентского движения своей страны, могло бы продлиться и в ходе сессии вопросов и ответов. По крайней мере, первый вопрос Катерины Гордеевой был именно об этом. Улицкая с готовностью отвечала:

«Я стала много говорить о диссидентах и даже написала книгу „Зеленый шатер“, когда с удивлением обнаружила, что много людей поколением моложе довольно плохо относятся к диссидентам, считают, что они в чем-то виноваты, что они несут ответственность за ту кривоватую линию, по которой развивается сегодняшнее общество, что они разрушили нечто прочное и крепкое и в результате расшатали — как это говорится? Что расшатали?» — «Лодку», — подсказала Гордеева, — «Да, вот лодку. И я хотела не то чтобы обелить диссидентсткое движение (оно в этом не нуждается), но рассказать то, что знаю». «А почему это не было сделано раньше?» — настаивала Гордеева. «Диссидентская литература это, к сожалению, нередко — сведение счетов. Это все было очень трудно, были свары, предательства, КГБ-шное давление, стукачи, сломленные люди. Многие замечательные люди ломались на этом месте, — отвечала Улицкая. И завершила лекцию чтением первой главы своей еще не вышедшей книги о Горбаневской. Книга называется «Поэтка».

«Это книга о том, какое место Наташа занимает сегодня в нашем мире — в частном пространстве каждого из знавших ее лично, и о том, что подвиг ее жизни был не политическим, как считают миллионы людей, а чисто человеческим, о чем знают немногие. О Горбаневской принято думать, что она политический деятель, но сейчас, уже после того, как она окончила свой жизненный путь, оказалась, что самое существенное то, что она — праведница. Потому что всю жизнь она жила по закону собственной совести. У каждого этот закон личный: никому нельзя навязать, что такое хорошо, что такое плохо», — сказала Людмила Улицкая и приготовилась отвечать на вопросы.

Вопреки ожиданиям, тема диссидентства и связи времен собравшихся волновали в последнюю очередь. Импульсивная дама средних лет (из числа тех десяти, вошедших группой уже после начала лекции), вооружившись целой стопкой распечаток с подчеркнутыми строчками, первой прорвалась к микрофону: «Мне жаль, что такой талантливый и образованный человек как вы, — заявила она, — обманывает наших детей и утверждает, что у нас есть какие-то гомосексуальные семьи. И вообще пропагандируете эту тему. Говорите об этом с нашими детьми, вы же даже не психолог! Вот в 2006-м году вы заявили…» — волнуясь, начала цитировать зрительница. «Честно говоря, я думала, что к это теме мы перейдем где-то в середине вопросов и ответов», — попыталась урезонить даму Гордеева. «Ну зачем?» — вмешалась Улицкая, — «Это важная тема. И я почти на каждой встрече с читателями в последние пару лет отвечаю на подобные вопросы…» Зрительница, впрочем, не дала Улицкой ответить, постоянно прерывая писательницу. Зал попытался «захлопать» воинственно настроенную даму. В конце концов Гордеева предложила обсудить наболевшую тему тет-а-тет после лекции. Однако дама покинула зал.

Следующим к микрофону подошел молодой человек, спросивший Улицкую «считает ли она Калининград русским городом», после чего прибавил «спасибо, что больше не приедете». Он тоже был из числа десяти припозднившихся. И также, задав вопрос, покинул зал, даже не дождавшись ответа. Другой зритель упрекнул Людмилу Улицкую в том, что в Советском Союзе она видит только плохое, а это необъективно. Писатель парировала:

«Советская власть была у нас в печенках, у вас она в печенках не была, поэтому я готова признать, что в этом смысле у меня есть перекос. Я очень ее не любила и, признаться, до сих пор не люблю за лживость, пафос и большую подлость. Достижения были колоссальными, построили индустрию, но и цена была велика, хотя, поскольку у меня оба деда сидели, я человек необъективный».

Еще один из компании опоздавших попросил Улицкую подтвердить, что она не одобряет присоединения Крыма, писатель подтвердила: «Правильно ли поступила Россия, введя свои войска — нет, неправильно. Так я вижу эту ситуацию. От этого не будет лучше ни России, ни Крыму». И добавила: «Сейчас происходит в нашем обществе нечто невиданное. Эта история с Крымом и войной с Украиной оказалась лакмусовой бумажкой. Оказалось, что раскол идет внутри семей, в классе, в любом рабочем коллективе. И это — тема, которая не обсуждается мягко, она очень сильно всех занимает. И есть вот это ощущение, что если понимают, что война это ужасно безнравственно, несет разрушения, гибель и должна быть остановлена — то тут же относишься в человеку как своему. А тот, кто говорит, что Крым наш и был нашим всегда — чужой. Но это на самом деле не так».

После этого на смену обличительным вопросам пришли отчаянные: «Где черпать силы? Как избавиться от страха? Как жить в ощущении, что все против тебя?» — спрашивали Улицкую собравшиеся. Готовых рецептов Улицкая не дала. Писатель призналась, что не относит себя к категории смелых:

«Я страшная трусиха. И я выйду 21 сентября в Москве на митинг против войны, потому что я трусиха и я боюсь войны. И много чего я боюсь. Еще давно, когда Горбаневская в числе тех семерых отчаянно смелых людей вышла на площадь „За нашу и вашу свободу“, я поняла, что я не смогла бы (да меня б никогда и не позвали). Но еще я тогда я поняла, где проходит моя граница: выйти на Красную площадь я не могу, но голосовать за осуждение этих негодяев-диссидентов тоже не стану. Так что во время последнего в моей жизни профсоюзного собрания я вышла, не проголосовав, из зала под гремучую зависть моих коллег, которые не смогли этого сделать».

Понять эту границу Улицкая призвала всех собравшихся, добавив, что любому человеку, в общем-то свойственно желание быть хорошим и видеть мир вокруг себя улучшившимся, а не наоборот. И нынышние тяжелые и пессимистичные настроения в обществе, по мнению писателя, связаны как раз с тем, что людям кажется, что они слишком слабы и трусливы, чтобы что-то изменить. «Страх, конечно, отвратительное чувство. Стыдно жить в страхе. Устаешь от этого», — сказала Улицкая. И добавила: «Мы живем в XXI веке, и если сегодня немедленно человечество не научится договариваться и решать любые проблемы без войны, то через пять лет этот вид закончит свое существование, потому что энергии уничтожения, накопленной в нашем виде, более чем достаточно, чтобы уничтожить все человечество. Тараканы будут, рыбки будут, зайчики будут, может даже слоны будут — а человека не будет, и это зависит исключительно от нас».

На прощание многим из тех, кто спрашивал совета о том, как все-таки маленькому человеку можно попытаться изменить мир, Улицкая советовала прийти в воскресенье в 14.00 16.30 на «Открытые семинары» Арины Бородиной и Мити Алешковского, в ходе которых будет рассказано о том, как противостоять пропаганде и что прямо сейчас можно сделать полезного для тех, кто рядом и кто нуждается в помощи.

Для тех, у кого нет возможности лично присутствовать на семинарах, проект «Открытая лекция» при поддержке «Открытой России» организует прямую трансляцию. Она начнется в 15.00 по московскому времени.